Жана ждал частичный успех. Ближайший к нему вампир все же успел заметить летящие иглы и увернуться, в вот второй не сумел отклониться от летящей прямо из-за плеча Антона "спицы", а посему получил ее прямо в глаз, что вызвало немедленную смерть. Уже окончательную.
Но порадоваться металлисту не удалось... Третий противник все же разделался с "кровавым удавом". Точнее не разделался... а подчинил его себе, создав на пути стрел эдакий "кровяной щит", который и принял на себя весь удар. А затем рассыпался каплями багряной жидкости.
И тогда Жан понял, что такое магия вампиров. Французу никогда еще не было настолько больно, он рухнул как подкошенный. Кровь, которая раньше служила ему верой и правдой, сейчас решила покинуть такое уютное тело и вырваться на свободу. И для этого она использовала все пути. Глаза, нос, уши, Рот - кровь вырывалась отовсюду, а под надежным слоем металла появилась скользкая прослойка жидкости, рвущейся на свободу из капилляров и пор.

Сквозь кровавую пелену Жан увидел как вампир, практически не замедлив движения, плавно увернулся от выпущенных игл. Тем более что одна из них и так прошла практически в метре от кровососа это было не удивительно.
- Еще жив? Странно. - Упырь пнул Жана по лицу так быстро, что тот даже будь тот не ошеломлен болью - все равно не увернулся бы. - Виталий, кончай этого молокососа...
Последние слова были явно обращены к сражавшемуся с Антоном напарнику.
Но эти слова были именно что последними... Потому как потом упырь исчез в яркой вспышке света, ослепившей даже Жана. Проморгавшись Жан с удивлением заметил, что боль прошла, а только что стоявший рядом противник катается по земле, беспомощно визжа. Именно визжа, потому что даже стонами это назвать было нельзя.
- Жан... - Хриплый и слабый голос отвлек Металлиста от созерцания противника. Говорил Антон, который выглядел прямо говоря неважно. Все его лицо покрывал слой ожогов, а правая рука как будто бы была отрезана чем-то невероятно острым прямо по локоть. Перед напарником лежала кучка пепла, раньше скорей всего бывшая его противником. - Добей его и ухо...
Договорить Антон не успел - слабое тело все же не устояло на ногах и наниматель рухнул лицом вперед, прямо в жирный пепел сожженного упыря.

Путь к машине был относительно легок. Легок - потому что дойти Жану удалось спокойно. На него не нападали ни оборотни, ни вампиры, ни даже обычные гопники. Относительно - потому что металлисту было хреново. Такая кровопотеря не проходит бесследно, да и нести Антона в таком состоянии было весьма нелегко. Жана мутило, а перед глазами все еще стояла кровавая пелена, когда он наконец-таки добрался до авто.
Привести в себя нанимателя тоже было задачей не из простых, слава богам в аптечке нашелся нашатырь.
- Жан... - Как только Антон пришел в себя он вцепился в юношу единственной целой рукой так, что на этом месте несомненно бы остался синяк, если бы там  не было доспеха. - Прости, Жан. Спасибо Господу, он дал мне сил стряхнуть с себя упырью власть. Ты в опасности... иди в монастырь, ищи отца Владомира. Передай ему что Антонио Мендоса не погиб. Теперь в городе есть вампир, по сравнению с которым весь Питерский Конклав - ничто. Ты... был одной из жертв... Жертва, чтобы призвать Четырех. Оборотень - он один из них, он - Смерть... Но Всадники - они будут без коней, а Константин - он Чума и он призовет еще двух... не дай им поймать себя, или в мир придет Война... Война придет по следу крови... Он придет!
Последние слова Антон уже просипел, а затем его голова откинулась назад, на мягкое кресло машины и наниматель Жана умер.

Поездив некоторое время Жан понял, что из-за нелюбимого питерцами, но обожаемого приезжими действа - развода мостов он не сумеет добраться никуда. Кроме разве что отправиться на поиски монастыря. Ближайшим из них и единственным который помнил Жан - была Свя́то-Тро́ицкая Се́ргиева Примо́рская пу́стынь. К счастью до нее путь был свободен.
И все бы было хорошо, если бы на полпути до Стрельны Жана не увидел бы выскочивший не пойми из каких кустов гаишник. И, в полном соответсвии с законом подлости, полостая палочка указала металлисту, что его хотят.